John Fowles Quote
Как отметил в своей монографии Пятидесятые на распутье доктор Кончис, бунтарю, который не обладает даром бунтаря от природы, уготована судьбы трутня; но и эта метафора неточна, ибо у трутня всегда остается пусть и мизерная, но возможность осеменить матку, в то время как двуногий трутень-бунтарь и такой возможности лишен; при некотором умственном усилии он осознает себя существом абсолютно бесплодным, существом, для коего отрезан путь не только к вершинам успеха, где нежатся матки, но и к простым блаженствам рабочих пчел, копошащихся в человеческом улье. Подобная личность, по сути, низведена до уровня воска, пассивного потребителя впечатлений; а на этом уровне ее всепоглощающее стремление, жажда бунта, утрачивает всякий смысл. И неудивительно, что на склоне лет многие падшие бунтари, бунтари, обернувшиеся разумными трутнями, жадно усваивающими новейшие философские веяния, натягивают на себя маску циника, из-под которой выглядывает убеждение - как правило, паранойяльное, - что мир надругался над их лучшими чувствами.
Как отметил в своей монографии Пятидесятые на распутье доктор Кончис, бунтарю, который не обладает даром бунтаря от природы, уготована судьбы трутня; но и эта метафора неточна, ибо у трутня всегда остается пусть и мизерная, но возможность осеменить матку, в то время как двуногий трутень-бунтарь и такой возможности лишен; при некотором умственном усилии он осознает себя существом абсолютно бесплодным, существом, для коего отрезан путь не только к вершинам успеха, где нежатся матки, но и к простым блаженствам рабочих пчел, копошащихся в человеческом улье. Подобная личность, по сути, низведена до уровня воска, пассивного потребителя впечатлений; а на этом уровне ее всепоглощающее стремление, жажда бунта, утрачивает всякий смысл. И неудивительно, что на склоне лет многие падшие бунтари, бунтари, обернувшиеся разумными трутнями, жадно усваивающими новейшие философские веяния, натягивают на себя маску циника, из-под которой выглядывает убеждение - как правило, паранойяльное, - что мир надругался над их лучшими чувствами.
Related Quotes
About John Fowles
After leaving Oxford University, Fowles taught English at a school on the Greek island of Spetses, a sojourn that inspired The Magus (1965), an instant best-seller that was directly in tune with 1960s "hippy" anarchism and experimental philosophy. This was followed by The French Lieutenant's Woman (1969), a Victorian-era romance with a postmodern twist that was set in Lyme Regis, Dorset, where Fowles lived for much of his life. Later fictional works include The Ebony Tower (1974), Daniel Martin (1977), Mantissa
(1982), and A Maggot (1985).
Fowles's books have been translated into many languages, and several have been adapted as films.