Joseph Heller Quote

— А как вы считаете, — осторожно, с мягкой, вкрадчивой улыбкой спросил майор Сэндерсон, штатный психиатр, присланный полковником к Йоссариану, — почему полковник Ферридж нашел ваши сны отвратительными?— Наверное, что-то отвратительное действительно есть или в самом этом сне, или, может быть, в полковнике Ферридже, — почтительно ответил Йоссариан.— Неплохо сказано, — одобрил майор Сэндерсон. Он носил поскрипывающие солдатские ботинки, а его черные, как смоль, волосы стояли дыбом. — Полковник Ферридж, — признался он, — напоминает мне морскую чайку. Он ни в грош, знаете ли, не ставит психиатрию.— А вы, наверное, не любите морских чаек? — спросил Йоссариан.— Да, не очень, — признался майор Сэндерсон с колючим, нервным смешком. — По-моему, ваш сон просто очарователен. Я надеюсь, что он будет часто повторяться и мы еще сможем не раз его обсудить. Не хотите ли сигаретку?Йоссариан покачал головой, и майор улыбнулся.— Как вы объясните, — спросил он многозначительно, — почему вы испытываете такое сильное нежелание взять у меня сигарету?— Потому что я только что одну выкурил. Вот она, еще дымится в пепельнице.Майор Сэндерсон хохотнул.— Ну что ж, весьма искреннее объяснение. Но я надеюсь, что мы скоро докопаемся до истинной причины. — Завязав бантиком развязавшийся шнурок ботинка, он взял со стола блокнот желтой линованной бумаги и положил его на колени. — Итак, рыба, которую вы видите во сне… Давайте о ней побеседуем. Это всегда одна и та же рыба?— Не знаю, — ответил Йоссариан. — Я плохо разбираюсь в рыбах.— А что напоминает вам эта рыба?— Другую рыбу.— А что напоминает вам другая рыба?— Другую рыбу.Майор Сэндерсон разочарованно откинулся на спинку стула:— А вы любите рыбу?— Не особенно.— Так почему же вы считаете, что у вас патологическое отвращение к рыбам? — спросил с триумфом майор Сэндерсон.— А потому что они слишком скользкие, — ответил Йоссариан. — И костлявые.Майор Сэндерсон понимающе кивнул головой, улыбаясь приятной, фальшивой улыбкой.— Очень интересное объяснение. Но я полагаю, что скоро мы докопаемся до истинной причины. А в частности, та конкретная рыба, которую вы держите во сне, вам нравится?— Признаться, я не испытываю к ней никаких особых чувств.— Следовательно, вам не нравится эта рыба? А не питаете ли вы к ней враждебное, агрессивное чувство?— О, нисколько. В сущности, она мне даже нравится.— Следовательно, на самом деле вы любите эту рыбу?— О нет. Я не испытываю к ней никаких особых чувств.— Но вы только что сказали, что рыба вам нравится, а теперь заявляете, что не испытываете к ней никаких чувств. Я уличил вас в противоречии. Вот видите?— Да, сэр, кажется, вы уличили меня в противоречии.Толстым черным карандашом майор Сэндерсон с гордостью начертал в блокноте: «Противоречие». Закончив писать, он поднял голову и сказал:— Как вы объясните, что вы сделали два взаимоисключающих заявления, выражающих ваши противоречивые эмоции по отношению к рыбе?— Я думаю, это оттого, что у меня к рыбам двойственное отношение.Услышав слова «двойственное отношение», майор Сэндерсон радостно вскочил:— Вы же все понимаете! — воскликнул он, ломая в экстазе пальцы. — О, вы даже не представляете себе, как я одинок: ведь изо дня в день мне приходится разговаривать с пациентами, которые не имеют ни малейшего понятия о психиатрии. Мне приходится лечить людей, совершенно равнодушных к моей работе. От этого у меня возникает ужасное ощущение собственной никчемности. — Тень озабоченности на секунду легла на его лицо. — И я не могу избавиться от этого ощущения.— В самом деле? — спросил Йоссариан, не зная, что еще сказать. — Но зачем корить себя за пробелы в чужом образовании?— Я сам понимаю, что это глупо, — с тревогой в голосе ответил майор Сэндерсон. — Но меня всегда волновало, что обо мне подумают люди. Видите ли, в половом отношении я созрел несколько позже своих сверстников. И на этой почве у меня возник психический комплекс, я бы даже сказал, уйма комплексов.